В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешёвом электрическом раю
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою.

Гудят, звенят джаз-банды
И злые обезьяны
Мне скалят искалеченные рты.
А я, кривой и пьяный,
Зову их в океаны
И сыплю им в шампанское цветы.

     А когда настанет утро, я бреду бульваром сонным,
     Где в испуге даже дети убегают от меня
     Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным,
     И в лучах моей короны умирает светоч дня.

На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И ёлка догорела до конца.
Лакеи тушат свечи,
Давно замолкли речи,
И я уж не могу поднять лица.

     И тогда с потухшей ёлки тихо спрыгнул жёлтый ангел
     И сказал: "Маэстро бедный, Вы устали, Вы больны.
     Говорят, что Вы в притонах по ночам поёте танго.
     Даже в нашем добром небе были все удивлены."

     И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,
     Утирая фраком слёзы, слёзы горя и стыда.
     А высоко в синем небе догорали Божьи свечи
     И печальный жёлтый ангел тихо таял без следа.

1934