У жене моей спросите, у Даши,
У сестре её спросите, у Клавки,
Ну, ни капельки я не был поддавши,
Разве только что – маленько – с поправки!

Я культурно проводил воскресенье,
Я помылся и попарился в баньке,
А к обеду, как сошлась моя семья,
Начались у нас подначки да байки!

Только принял я грамм сто, для почина
(Ну, не более, чем сто, чтоб я помер!),
Вижу – к дому подъезжает машина,
И гляжу – на ней обкомовский номер!

Ну, я на крылечко – мол, что за гость,
Кого привезли, не чеха ли?!
А там – порученец, чернильный гвоздь,
«Сидай, – говорит, – поехали!»

Ну, ежели зовут меня,
То – майна-вира!
В ДК идёт заутреня
В защиту мира!
И Первый там, и прочие – из области.

Ну, сажусь я порученцу на ноги,
Он – листок мне,
Я и тут не перечу.
"Ознакомься, – говорит, – по дороге
Со своею выдающейся речью!"

Ладно, – мыслю, – набивай себе цену,
Я в зачтениях мастак, слава Богу!
Приезжаем, прохожу я на сцену,
И сажусь со всей культурностью сбоку.

Вот моргает мне, гляжу, председатель:
Мол, скажи своё рабочее слово!
Выхожу я,
И не дробно, как дятел,
А неспешно говорю и сурово:

«Израильская, – говорю, – военщина
Известна всему свету!
Как мать, – говорю, – и как женщина,
Требую их к ответу!

Который год я вдовая,
Всё счастье – мимо,
Но я стоять готовая
За дело мира!
Как мать вам заявляю и как женщина!..»

Тут отвисла у меня прямо челюсть,
Ведь бывают же такие промашки! –
Этот сучий сын, пижон порученец
Перепутал в суматохе бумажки!

И не знаю – продолжать или кончить.
Вроде в зале ни смешочков, ни вою...
Первый тоже, вижу, рожи не корчит,
А кивает мне своей головою!

Ну, и дал я тут галопом – по фразам,
(Слава Богу, завсегда всё и то же!)
А как кончил –
Все захлопали разом,
Первый тоже – лично – сдвинул ладоши.

Опосля зазвал в свою вотчину
И сказал при всём окружении:
«Хорошо эт ты им дал, по-рабочему!
Очень верно осветил положение!»...