Догорала последняя звезда,
Костёр залили водой из ведра.
Фродо не дождался кораблей,
Часики бежали всё смелей.
Учитель сломал указку об стол –
Мальчик так и не понял ничего
И за час до рассвета убежал
В дедушкиных старых сапогах.
А по чёрному небу сотни алых коней
И молитвы тех, кто не хотел оставаться
В белорусских лесах под кромешными пулями
Нашей земной партизанской весны.
В занебесных окопах,проливных откровениях,
Крестах и знамёнах нашей войны.
Нашей последней партизанской войны.
Ещё один мир покидали полки,
Ещё одно звено сорвалось с цепи,
И пепел прощённых навек городов
Со следа сбивал разъярённых псов.
А мальчик уснул под печальной ольхой,
Настигнутый чёрной татарской стрелой.
Торопил его ангел в иные края,
В запредельную степь, где тоже война.
И покинутый бедный и ссохшийся мир
Взорвало новорожденным утренним светом.
В белорусских лесах под кромешными пулями
Нашей земной партизанской весны.
В занебесных окопах,проливных откровениях,
Крестах и знамёнах нашей войны.
Нашей последней партизанской войны.
Будет Русское Поле и приказ стоять.
Будет чёрная, недобрая, чужая рать.
В глубине вот увидит свой Китеж-град
Новый Евпатий Коловрат.
То ли смерть, то ли свет где-то впереди,
То ли нет конца, кроме любви,
То ли тёмный смерч, дождик на крови…
Да согреет тебя доброе Небо!
В белорусских лесах под кромешными пулями
Нашей земной партизанской весны.
В запредельных окопах,проливных откровениях,
Крестах и знамёнах нашей войны.
Нашей последней партизанской войны.
1995
|