Родился я, конечно, не без слуха,
Я с детства очень музыку любил, -
Но как-то наступил медведь на ухо,
Большой медведь на ухо наступил.

Не мотылёк, не бабочка, не муха,
Не заяц, не лисица – сам медведь.
И вот с тех пор остался я без слуха,
И вот с тех пор я не умею петь.

Ох, как ругал я этого медведя,
Убившего во мне мой божий дар...
Но как-то раз мой дядя, дядя Федя,
Большой любитель дам, вина и карт,

Спросил: – Ты знаешь, что такое мамонт?
Ты скажешь мне, что мамонт – это слон?
Твой слон тщедушен, хрупок, хил, и сам он
В сравненьи с братом-мамонтом смешон.

А мамонт – в нём, браток, такие тонны!
А мамонт – это целый три кита.
Из всех земных руин неслися стоны,
Когда он шёл по тундре не спеша.

Ведь мамонт – это двигатель прогресса.
Он шёл по тундре и вперёд смотрел,
И, невзирая на такой феномен веса,
Он, кроме травки, ничего, браток, не ел.

И до самой земли такие уши
Свисали у такого бугая!
И вот представь – идёт вперёд такая туша,
А впереди не видит ... ничего.

И он не мог узреть неандертальца,
Который спал и мух во сне ловил.
Он шёл и наступил ему на ... уши,
Естественно, их тут же раздавил.

А тот – потом летал, жужжал, как муха,
И десять дней скакал, потом ослаб.
Ему, поверь мне, было не до слуха.
Ну, и уже, конечно, не до баб.

Так что не думай плохо о медведях,
Люби девчат, как женщин Бонапарт.
Вот что поведал мне однажды дядя Федя,
Большой любитель дам, вина и карт.

1995