В детстве я писал слова и предложения.
Ставили «колы» за эти сочинения.
Но я сочинял, чтоб рифма была правильной,
И не обращал на правила внимания:
Про корявую кору,
Про зорявую зорю,
Про лунявую луну,
Про струнявую струну,
Про грибовые грибы,
Про дождёвые дожди,
Про тебёвую тебя,
Про менёвого меня.
С горем пополам, с грехами и с огрехами,
Я окончил школу. Я сказал: «Поехали!»
И писал про всё, чем занимался... и мечтал.
Только никому стихи уже я не читал:
Про футболовый футбол,
Про козёловый «козёл»,
Про туровую туру,
Про буровую буру,
Про любовую любовь,
Про корововых коров,
Про быкововых быков
И дураковых дураков.
И влюблялся я от первого внимания.
Помню всех, с кем был попозже и поранее.
Может, обижал кого-то ненароком я,
Только всех любил душой своей широкою:
И леновую Лену,
И манёвую Маню,
И световую Свету,
Тама, тута, эту, ту...
И людовую Люду,
И любовую Любу,
И катёвую Катю...
Только все они «тю-тю».
А потом я стал писателем отменнейшим,
И на всех столбах портреты мои вешали.
Снова сочинял слова и предложения,
А доктор мне сказал, что это шизофрения.
И в больнице я пишу:
Про душовую душу,
Про нутровое нутро,
Про мурловое мурло,
Про врачёвовых врачей,
И про то, что я ничей,
Про пенёвого пеня
И невменимого меня.
|