На любом берегу, на планете любой
Боль и слёзы людей собирают по свету
И в израненных душах уносят с собой
В дальний путь музыканты, певцы и поэты.

Их в тепле не удержат ни дождь и ни снег.
Стойко сносят они похвалу и обиды.
Лишь порой безутешно рыдают во сне,
Чтоб никто этих слёз никогда не увидел...

Тихо плыли в ночи неземные миры,
Равнодушно следя ледяными глазами,
Как я плакал во сне, словно в детстве, навзрыд,
Нестерпимую боль облегчая слезами.

И не видно конца этой пытке ночной.
От её неизбежности некуда деться.
Словно кто-то незримо стоит за спиной,
Немигающий взгляд устремляя под сердце.

Глухо в стену стучат отголоски беды.
Вьют узор на стекле серебристые феи.
Горький пепел утрат засыпает сады
Моих робких надежд, как Везувий Помпеи.

Из полуночных грёз, как из колотых ран,
Поднимается ввысь, вся в клокочущей пене,
Моя давняя боль в тот единственный Храм,
Где она превратится в поэмы и песни.

Я брожу по земле и гитарой звеню.
В ваши души стихами стучусь без подвоха.
И планиде скитальческой не изменю
До последней струны, до последнего вздоха.

А когда даже крепко заваренный чай
Не спасёт от безмолвья гитару-подружку,
Моя новая песнь соскользнёт невзначай
Одинокой слезой со щеки на подушку.

1994